Агриков меч - Сергей Фомичёв

С тех пор и разошлись пути Ярославичей. С тех пор и враждуют потомки Александра и те, что пошли от братьев его. И первые осели, в конце концов, в Москве под сенью митрополита, а вторые — в Твери и Суздале. И не может быть мира между ними.

На весь род Александра упало вместе с властью проклятие. И восстал на него собственный сын. И сам Александр был отравлен в степи новым хозяином, хотя кое-кто из нижегородских бояр утверждает, будто помогли ему умереть жители Городца.

И после смерти его брат пошёл на брата. Андрей Александрович, достойный сын своего отца, трижды отбирал у старшего брата великокняжеский престол. И подобно отцу ещё раз привёл орду и утопил в крови русские города, среди прочих и Суздаль, и Тверь, и Муром.

Минуло сто лет. Орда забывать стала понемногу о своих монгольских корнях. Половцы, славяне, булгары, тюрки и многие другие народы составляли теперь её силу. И совсем другие отношения выстраивались между степью и русскими княжествами. Но проклятье Александра долго ещё довлело над страной. До сих пор великие и малые князья, унижаясь, просили у джучидов подтверждения своих прав и суда. И многие по прихоти хана или в угоду Москве сложили в далёкой степи непокорные головы. Но сопротивление не прекращалось никогда. Чёрная Русь разрослась до Великого Княжества Литовского, Русского и Жемаитского, предлагая защиту каждому городу, каждому князю, что решится порвать с ордой. Новгородская земля и особенно Псков до сих пор считали ордынское владычество недоразумением. И, наконец, вступил в дело внук Андрея Ярославича, Константин Васильевич Суздальский.

Он долго ждал своего часа, исподволь подготавливая приход в растерзанную Русь новой силы. Более десяти лет князь тщательно и без спешки, собирал города и земли, искал союзников среди князей, духовенства и бояр. Терпел унижения со стороны Москвы и ордынцев. И вот пришёл черёд выступить, и новая звезда, наконец, готова была полыхнуть.

Новое государство оказалось на передовом рубеже сопротивления, но Константин Васильевич действовал весьма осторожно. Союз с новгородцами и литовским князем Ольгердом огласке не придавал, оборонительная линия на Суре и каменный кремль, существовали лишь в его сокровенных замыслах. Приближалось время открытого столкновения с Москвой и Ордой и следовало искать новых союзников.

Пока князья жили в Суздале, они редко принимали в расчёт Муром. Тогда эти земли казались далёкими, неустроенными и даже отчасти сказочными. Потому с князьями местными особой дружбы не водили — так, встречались на редких съездах. Но прошлым летом, как только столицей стал Нижний Новгород, вдруг оказалось, что соседство это очень даже близкое. Лес перейти, по сути, пусть и велик тот лес. А положение Мурома давало сильное преимущество тому, кто заполучит его в союз.

Младший сын великого князя, был, конечно, не самым представительным послом для такого рода переговоров. Но старшие сыновья могли ненароком привлечь к усилиям Константина внимание могущественного врага. Вот почему выбор отца в конце концов пал на Бориса.

***

Сбиваясь и прыгая с мысли на мысль, Борис, как мог, рассказал муромскому князю всё, о чём думал его отец. Но разговора не получалось. Чего тут говорить, историю Юрий Ярославич и сам знал неплохо. Вопрос был в другом — что делать дальше. Но подобный вопрос не в один день решается и не в один год даже.

Юрий долго молчал, теребя бороду, как бы переосмысливая заново прошедшую сотню лет. Потом произнес:

— То, что Константин Васильевич замыслил великое дело, тут я не сомневаюсь нисколько. Сомневаюсь лишь в том, по силам ли ему такое и пришло ли для этого время. Правда за твоим отцом, тут спору нет. Но ведь и Москва сейчас в силе и с каждым годом становится всё сильнее. И митрополит за ней стоит, а это не мало. Да и орду, хоть и не та она, что прежде, рано сбрасывать со счетов.

— Но ведь и наши силы не малые, если вместе отпор давать, — принялся возражать Борис, забыв, что он не больше чем посланец.

Юрий кивнул и княжич, расценив кивок на свой лад, дал волю воображению.

— Они же как идут на Русь? — спросил он и сам же ответил. — Или степью, через Рязань, или Волгой, через Нижний, или лесами — тогда через Муром. Степь не перекрыть, конечно, но между Окой и Волгой дебри. По низу сторожевые посты и засеки поставим. Там Пьяна, Сура — отличные рубежи. Не остановят совсем, так задержат. А мы будем войско общее неподалёку держать, конницу. Случись чего, она на перехват пойдёт, тут и ополчение собрать можно, и дружины подтянуть. А если от степи убережёмся, тогда и с Москвой другой разговор будет. Это вместе они — сила, а порознь — кишка тонка.

Князь не оборвал юношу, дал договорить и ответил хоть снисходительно, но вполне серьезно:

— Олег Рязанский молод и горяч, но с ним договориться, допустим, можно. Ратники у него опытные, всё время в войнах. А вот у меня да у мещёрского Ука сил немного, да и не любит мещерский князь воинов своих из леса в чужие земли выводить. Он только через это и от ордынцев и от москвичей спасается. Вот ведь лис, даже дани никому не платит, а город его стоит целехонький. Не сожгли ещё ни разу.

— Всё одно придёт время выбирать, — ответил Борис. — Не оставит Москва в покое никого. Она, сам говорил, силу набирает. Прождём ещё, подомнёт всех нас. А что сил мало, так то пока. Не одни мы хомут с шеи снять хотим. Там и Литва, и Тверь, и Новгород.

— Всё так, — согласился Юрий. — Эх, встретиться бы как-нибудь с отцом твоим, поговорить без спешки, да всё не досуг. Город ставить путём надо, а тут то родственник голову поднимает, княжество отобрать мечтает, то вурды одолевают, деревни терзают.

Ну да ладно. Дождёмся мещёрского княжича младшего, тогда ещё раз поговорим, подробнее. Чувствую, дело у него сродни твоему будет. Заодно и про Ука весть отцу передашь, а может не только весть. Мещёрский князь он только с виду смирный.

А после обеда приходи с Петькой на совет. Приглашаю. Драка у нас с вурдами затевается, тебе, наверное, любопытно будет послушать.

Борис поблагодарил за доверие, после чего Юрий принялся расспрашивать о делах не столь острых и Борис долго рассказывал про отца и бояр, про Суздаль и Нижний Новгород, про новые селения на Суре и в Заволжье.

Беседа продолжалась, пока ближе к обеду не вернулся из разведки Павел. Он прошёл через комнату широким шагом, и без лишних предисловий выложил на стол свёрток.

— Ну что, съездили мы на то место с Тимофеем, — доложил он разом и отцу и Борису. — Стрелу нашли.

Павел подцепил край тряпицы пальцами и откинул её. Тёмная почти чёрная стрела оказалась вдвое больше обычных самострельных снарядов и, давая небольшой металлический отблеск, выглядела весьма зловеще.

— Стрела особая, приметная, такие редко встречаются в наших краях, больше на севере да на западе, где города каменные ставят, где всадники, слуги божьи, в двойной броне воюют. Против той брони она и придумана.

— Значит, угадал Тимфей, — произнёс Борис.